Выходит шестидесятник в белом свитере с семиструнной мандулой,садится на диспропорционный высоконогий стул...
* * *
Шестидесятник, используя аппликато, аппреджио, адажио, аджику, ахашени и мирадор, исполняет песню.
(На мотив "Коричневые брюки"
Слова : Высоцкий и ИВАСИ
Музыка : ИВАСИ)
Шестидесятник :
Я Очень не люблю фатального исхода
Я Очень не люблю фатального исхода
Я Очень не люблю фатального исхода
От жизни никогда не устаю !
Я так же не люблю любое время года
Я так же не люблю любое время года
Я так же не люблю любое время года
Когда веселых песн не пою !
Я очень не люблю когда стреляют в спину
Я очень не люблю когда стреляют в спину
Я очень не люблю когда стреляют в спину
Я так же против выстрелов в упор!
Но ненависть свою сумею превозмочь я !
Но ненависть свою сумею превозмочь я !
Но ненависть свою сумею превозмочь я !
Вот только жаль распятого Христа !
* * *
Реплика шестидесятника:
Любезные мои сотрапезники, расскажу вам дивную историю, как побывав в одном не столь отдаленном монастыре и напившись рейнского так, что булькало в ушах, я обнаружил манускрипт с весьма занятной писаниной, да такой длинный, что даже самая умная библиотечная мышь, начавшая его грызть, умерла бы к концу эпиграфа. А было в нем следующее:
* * *
Ш. (читая манускрипт):
"Дорогие мои братья, находясь в нашем монастыре призываю вас воздержатся от :
хуления,
моления,
веления,
холения..."
* * *
Ш. (не обращяя внимания на происходящее в зале, продолжает читать.)
"...поклонения,
сожаления,
растления,
совокупления и прочих бед и горестей человечества. Примите лучше покаяние и начинайте предаваться радости, вкушая святые салаты."
* * *
Ш(продолжает): Отцы и дети, дети детей и их дети найдут уединение и спокой, упокой,
распокой, запокой, заупокой...
сбивается... продолжает невнятно, тихим-тихим шепотом.
* * *
Ш (угромчаясь) : Антрекоты в нашем монастыре - первая и самая насущная еда. Антрекот,равно как и каперс является корнеплодом с сочной мякотью и целебными свойствами. Обладает большой подъемной мощью и оторапливает всякий недуг.
* * *
Ш:
А теперь белый танец.
Иступленные дамы оскорбляют кавалеров.
* * *
Шестидесятник, до того стоявший безучастный ко всему происходящему, разбивает мандулу об голову статиста, плюет в лицо режиссеру, и под руку с уборщицей уходят.